Спасибо тем, кто создал этот сайт!
Прежде всего для нас, кто знал Зиновия Наумовича, он остаётся необыкновенно яркой, самобытной, уникальной, многогранной личностью. Он бывал самым разным: на работе, в училище не терпел плохой дисциплины, лени, был необыкновенно требовательным с профессиональной стороны дела, требовал наибольшей отдачи в работе и учил высокой требовательности у учащегося к себе самому. Нельзя не отметить, что он никогда не требовал от других того, чем бы не владел сам: его показы на инструменте были всегда безупречными, мастерство – филигранным (какие у него были руки, пальцы! Настоящие скрипичные...) – Дома у себя был радушным хозяином... Как вчера помню – небольшая, уютная квартира, Ася Акимовна угощает чаем с шоколадными конфетами, Зиновий Наумович показывает в шкафу свою коллекцию самых разнообразных удивительных собачек... На шкафу или на столе сиамский кот Тишка... – А было как-то несколько раз, ходили с ним по улице (ехали куда-то) – это был человек ушедший в свои мысли, как будто не с тобой рядом, а где-то в другом месте!
Он обладал тонкой проницательностью и мудростью. Его советы и суждения на уроках касались не только музыки, но психологически метко попадали в точку где-то на глобальном, глубинном уровне – можно было сказать, что он видел человека, его душу и характер насквозь. Это даже сейчас, по прошествии многих лет, меня поражает. Меткость профессиональных советов неожиданно сочеталась с жизненной прозорливостью и тонким юмором.
Видно было, что во всём, чем бы он ни занимался, была горячая увлечённость и энтузиазм, и это передавалось ученикам. Невозможно было представить его вялым или равнодушным ко всему, что бы ни существовало в поле его деятельности и интересов, будь то искусство, литература, политика или коллекционирование. Нам, ученикам, нравилось, когда на уроках он с жаром рассказывал разные истории о музыкантах прошлого и настоящего, нередко сюда включались политические перепитии из мало изученных закоулков истории СССР или дореволюционной России.
Ну и самое основное – это, конечно, миры музыки, в которые мы погружались на уроках. Сколько прекрасных и радостных моментов мы пережили, соприкасаясь с чем-то неосязаемым, казалось бы далёким от реальности, но таким жизненным и нужным! Сколько пережили подъёмов вдохновения, несмотря на различные встречающиеся трудности в овладении премудростями скрипичной игры. Зиновий Наумович очень любил своё дело и любые его способы воздействия на учеников были заряжающими на дальнейшее активное продвижение в развитии: он мог и поругать, и пожурить, и пристыдить, но мог и ободрить и поддержать, а часто мы уходили с урока окрылёнными от того, что получали на уроках какое-то новое знание, навык, умение, «секрет» ремесла. Он очень радовался за наши успехи, как за свои собственные, но и не за успехи только, а также за любые добрые слова в адрес его учеников.
Он был необычайно душевным человеком, и его душа обладала очень сильным зарядом энергии. Как он радовался нам, своим ученикам, учившимся у него или уже закончившим училище и приходившим к нему повидаться! «Ученики – это как дети», сказал он как-то раз, он и ругал нас, не жалея себя! Зато, помню, приходишь на занятия после летних каникул, Зиновий Наумович за своим рабочим столом в 19 классе, и у меня от радости слёзы наворачиваются. Смотрю, и у него глаза умилённые и влажные! Он и учил так – «играй душевнее»...
Да, многим мы ему обязаны! Но при этом он оставался скромным человеком, не приписывал себе никаких заслуг... Не любил подарков, заставить его взять их стоило больших усилий, даже попрекал за них – «я тебя очень прошу – не делай этого больше!» Он жил по высоким моральным нормам и вероятно, в этом плане был не всегда «удобным» человеком. «Ты же знаешь, я человек вредный»...
Трудно писать о нём, потому что знаешь, что он присутствует где-то в другом измерении, и, как отмечают многие его ученики (в том числе и сестра моя Диана), нередко в какие-то ответственные моменты он как будто даёт советы... И он был всегда таким – очень хотящим помочь, подсказать.
Он очень дорожил своей семьёй, нередко нас удивляло такое его бережное и деликатное отношение к своей жене, Асе Акимовне, такое, наверное, более характерно для какой-то другой эпохи, о чём в наше время можно только прочитать где-нибудь в книге 18-19 веков... Он очень любил своего внука, тогда ещё совсем малыша, рассказывал про него своим студентам забавные истории. Конечно, он скучал по своему любимому сыну, Илье Зиновьевичу , а потом и по невестке с внуком, уехавшим в США. Я узнала, что он собирался уезжать, и спросила:
- Вы, наверное, тоже поедете? – Он ответил, задумчиво и немного грустно:
- Ну, конечно, мы поедем. У нас тут никого нет...
И всё же, несмотря на многие воспоминания, он остаётся какой-то загадкой, неуловимой личностью, и поэтому какая-то сторона его как человека не поддаётся описанию. Мы все дорожили его добрым словом, добрым пожеланием, добрым напутствием, и безусловно он неизменно вызывал в нас чувство большого уважения. Такая благодарная память о нём остаётся в нас по сей день.
Через какое-то время, как стало известно, что он отошёл в мир иной, мне был не совсем обычный сон – Зиновий Наумович пришёл, мы были оба очень рады, как и в жизни это было, и он сказал – «я и тебя вспоминал», и с той же присущей ему скромностью он, видимо, просил помнить то, чему он учил...
Царство ему Небесное! Благослови его душу Бог за всё то доброе, что мы от него получили!